воскресенье, 29 июля 2012
15.02.2012 в 04:04
Пишет flat out.:Когда вы мне говорите о своей любви, я как-то тупею и не знаю, что говорить.
Простите, я ничего не могу сказать вам. Спокойной ночи.
Антон Чехов
URL записиПростите, я ничего не могу сказать вам. Спокойной ночи.
Антон Чехов
суббота, 28 июля 2012
"Я положила на него руку. Мне всегда было так важно до него дотрагиваться. Ради этого я жила. До сих пор не знаю, почему. Крошечные, ни к чему не обязывающие прикосновения. Моих пальцев к его плечу. Наших бедер, когда нас стиснет в битком набитом автобусе. Не знаю зачем, но мне это было необходимо. Иногда думала: вот бы сшить все эти прикосновения в одно. Сколько раз сотни тысяч пальцев должны прикоснуться друг к другу, чтобы получилась любовь? Зачем люди вообще занимаются любовью?"
Я не верю, мне страшно, неужели вся твоя изнанка противоположна всему моему существу
Listen or download Wye Oak Plains for free on Prostopleer
Listen or download Wye Oak Plains for free on Prostopleer
понедельник, 23 июля 2012
Милый друг. Привет. Это я, я пишу. Я не знаю, где ты,да и существуешь ли ты вообще. Куда ты пропал? От тебя ни вестей, ни-че-го.
Он замороченная ипостась моих сомнений. Настолько же замороченное вышло и предыдущее предложение. Сомнения, слившиеся в одно целое и выдавшие её. Её.
Кто их просил? Кто знал, что я зайду настолько далеко. Что я саморучно создам этот тупик, который так сильно мозолит глаза.
Друг, где ты? Мне нужен кто-то. Но этим кем-то никак не могу стать я. Тесно. Рвётся -- как треск дверей, которые только и знают, что отворяться и захлопываться. А представляешь, мне кажется, если дверь заранее предупредить, что в следующий раз она не захлопнется ( почему? да в жизни всякое приходится ), не каждая же согласится на такое: ибо такое положение вещей граничит их природе. Так вот и думай. Как быть
Как быть, друг? как быть с тем, что знакомство с Дали пришлось на тот самый промежуток, когда картины то и знали только, что вбирали в себя те неистовые переживания, волнующие всю внутри. Эту фантанирующую Л. Эти книги, эта музыка, листья, асфальты, дороги, города, фильмы, дни напролет, ночи наперекосяк. Всё источало ей, дабы я была полна как никогда, щедра как ни разу до этого.
Смотри как мало звезд на небе.
Всю неделю дожди.
Друг, есть вопрос, которым я могу перечеркнуть всю грядущую ночь. я приберегу его, но не смогу удержать, в силу бесконечного стремления вперед, мысль, опережающая саму предпосылку к ней
Он замороченная ипостась моих сомнений. Настолько же замороченное вышло и предыдущее предложение. Сомнения, слившиеся в одно целое и выдавшие её. Её.
Кто их просил? Кто знал, что я зайду настолько далеко. Что я саморучно создам этот тупик, который так сильно мозолит глаза.
Друг, где ты? Мне нужен кто-то. Но этим кем-то никак не могу стать я. Тесно. Рвётся -- как треск дверей, которые только и знают, что отворяться и захлопываться. А представляешь, мне кажется, если дверь заранее предупредить, что в следующий раз она не захлопнется ( почему? да в жизни всякое приходится ), не каждая же согласится на такое: ибо такое положение вещей граничит их природе. Так вот и думай. Как быть
Как быть, друг? как быть с тем, что знакомство с Дали пришлось на тот самый промежуток, когда картины то и знали только, что вбирали в себя те неистовые переживания, волнующие всю внутри. Эту фантанирующую Л. Эти книги, эта музыка, листья, асфальты, дороги, города, фильмы, дни напролет, ночи наперекосяк. Всё источало ей, дабы я была полна как никогда, щедра как ни разу до этого.
Смотри как мало звезд на небе.
Всю неделю дожди.
Друг, есть вопрос, которым я могу перечеркнуть всю грядущую ночь. я приберегу его, но не смогу удержать, в силу бесконечного стремления вперед, мысль, опережающая саму предпосылку к ней
пятница, 20 июля 2012
От тебя не останется ни следа.
Ни запятых, ни слов, да строчек.
Для меня не составит труда
Запятнать мишенями точек;
За бесценок - шепот ночи,
Одноголосый рев луны,
Ропоты трав, моря шумы,
Утром - забвенья лучи
Запятнать глаз шифон,
Вспышки мимолетных птиц,
Рвавшихся грудью вон,
Дальше любых границ.
Рокот ресниц
Дальше любых границ,
Выше беспечных птиц.
Ни запятых, ни слов, да строчек.
Для меня не составит труда
Запятнать мишенями точек;
За бесценок - шепот ночи,
Одноголосый рев луны,
Ропоты трав, моря шумы,
Утром - забвенья лучи
Запятнать глаз шифон,
Вспышки мимолетных птиц,
Рвавшихся грудью вон,
Дальше любых границ.
Рокот ресниц
Дальше любых границ,
Выше беспечных птиц.
суббота, 14 июля 2012
четверг, 07 июня 2012
Я знаю, что когда-нибудь, просыпаясь, я буду видеть
пятница, 01 июня 2012
"Отправь меня в такой уголок, где меня не должно быть… и там мы переждем.."
Если хочешь, мы даже перезимуем?! Хочешь, что хочешь "Пожалуйста, оставьте мне это воспоминание, всего лишь одно… Отмените все… пожалуйста! Я хочу все отменить. Слышите? Я больше не хочу ничего стирать!" Пожалуйста, только оставьте большую собаку, сотню детей и крепкий дом, прочно обосновавшихся в моей голове! Главная ошибка - непосильная работа на будущее "Я, например, всегда расстраиваюсь, когда думаю о жизни, что не использую свою возможность и теряю драгоценные секунды, а жизнь так коротка." теряю теряю теряю и продолжаю, что ( страшно сейчас ) "Ты меня слышишь? К утру я тебя забуду. Прекрасное окончание дерьмового романа." ты говорил, что защитишь, но где сейчас? Где ты был в столь растянувшемся с декабря сейчас; пространственный знаменатель, он, равен нулю я не просыпаюсь тобой по утрам, я не засыпаю вечером, я не знаю, как внушить себе обратно то, что недавно насыщало меня ( или походило на то )
"Счастье — это дойти до той тонкой грани безумия, когда черта между сознанием и реальным миром уже стёрта, когда просыпаешься и засыпаешь с мыслями о Ней, когда хочется улыбаться и жить, лишь вспомнив улыбку самого родного, самого любимого человека, когда не нужен никто и ничто без Неё, когда за каждый вздох, каждый Её взгляд, каждое мгновение рядом ты готов отдать всё… и перешагнуть через эту грань, навсегда превратившись из Он и Она в Мы, став единым целым… Это и есть Счастье."
Ничего, скоро утро и будешь жалеть об этом написанном, об этой слабине "червоточине" -- но это уже другая история
Если хочешь, мы даже перезимуем?! Хочешь, что хочешь "Пожалуйста, оставьте мне это воспоминание, всего лишь одно… Отмените все… пожалуйста! Я хочу все отменить. Слышите? Я больше не хочу ничего стирать!" Пожалуйста, только оставьте большую собаку, сотню детей и крепкий дом, прочно обосновавшихся в моей голове! Главная ошибка - непосильная работа на будущее "Я, например, всегда расстраиваюсь, когда думаю о жизни, что не использую свою возможность и теряю драгоценные секунды, а жизнь так коротка." теряю теряю теряю и продолжаю, что ( страшно сейчас ) "Ты меня слышишь? К утру я тебя забуду. Прекрасное окончание дерьмового романа." ты говорил, что защитишь, но где сейчас? Где ты был в столь растянувшемся с декабря сейчас; пространственный знаменатель, он, равен нулю я не просыпаюсь тобой по утрам, я не засыпаю вечером, я не знаю, как внушить себе обратно то, что недавно насыщало меня ( или походило на то )
"Счастье — это дойти до той тонкой грани безумия, когда черта между сознанием и реальным миром уже стёрта, когда просыпаешься и засыпаешь с мыслями о Ней, когда хочется улыбаться и жить, лишь вспомнив улыбку самого родного, самого любимого человека, когда не нужен никто и ничто без Неё, когда за каждый вздох, каждый Её взгляд, каждое мгновение рядом ты готов отдать всё… и перешагнуть через эту грань, навсегда превратившись из Он и Она в Мы, став единым целым… Это и есть Счастье."
Ничего, скоро утро и будешь жалеть об этом написанном, об этой слабине "червоточине" -- но это уже другая история
четверг, 19 апреля 2012
Во всем есть свои минусы: в моем случае - это минус 4 килограмма
16:37
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 18 апреля 2012
Я веду с тобою разумную речь,
И за это меня прости,
Ибо я даже дом твой готов поджечь,
Чтоб тебя от огня спасти.
У меня вообще необычный путь,
Все такие пути святы;
Я тебя даже в воду готов толкнуть,
Чтобы вытащить из воды.
И за это меня прости,
Ибо я даже дом твой готов поджечь,
Чтоб тебя от огня спасти.
У меня вообще необычный путь,
Все такие пути святы;
Я тебя даже в воду готов толкнуть,
Чтобы вытащить из воды.
вторник, 17 апреля 2012
М. Б.
I
Во вторник начался сентябрь.
Дождь лил всю ночь.
Все птицы улетели прочь.
Лишь я так одинок и храбр,
что даже не смотрел им вслед.
Пустынный небосвод разрушен,
дождь стягивает просвет.
Мне юг не нужен.
II
Тут, захороненный живьем,
я в сумерках брожу жнивьем.
Сапог мой разрывает поле,
бушует надо мной четверг,
но срезанные стебли лезут вверх,
почти не ощущая боли.
И прутья верб,
вонзая розоватый мыс
в болото, где снята охрана,
бормочут, опрокидывая вниз
гнездо жулана.
III
Стучи и хлюпай, пузырись, шурши.
Я шаг свой не убыстрю.
Известную тебе лишь искру
гаси, туши.
Замерзшую ладонь прижав к бедру,
бреду я от бугра к бугру,
без памяти, с одним каким-то звуком,
подошвой по камням стучу.
Склоняясь к темному ручью,
гляжу с испугом.
IV
Что ж, пусть легла бессмысленности тень
в моих глазах, и пусть впиталась сырость
мне в бороду, и кепка -- набекрень --
венчая этот сумрак, отразилась
как та черта, которую душе
не перейти --
я не стремлюсь уже
за козырек, за пуговку, за ворот,
за свой сапог, за свой рукав.
Лишь сердце вдруг забьется, отыскав,
что где-то я пропорот: холод
трясет его, мне в грудь попав.
V
Бормочет предо мной вода,
и тянется мороз в прореху рта.
Иначе и не вымолвить: чем может
быть не лицо, а место, где обрыв
произошел?
И смех мой крив
и сумрачную гать тревожит.
И крошит темноту дождя порыв.
И образ мой второй, как человек,
бежит от красноватых век,
подскакивает на волне
под соснами, потом под ивняками,
мешается с другими двойниками,
как никогда не затеряться мне.
VI
Стучи и хлюпай, жуй подгнивший мост.
Пусть хляби, окружив погост,
высасывают краску крестовины.
Но даже этак кончиком травы
болоту не прибавить синевы...
Топчи овины,
бушуй среди густой еще листвы,
вторгайся по корням в глубины!
И там, в земле, как здесь, в моей груди
всех призраков и мертвецов буди,
и пусть они бегут, срезая угол,
по жниву к опустевшим деревням
и машут налетевшим дням,
как шляпы пу'гал!
VII
Здесь на холмах, среди пустых небес,
среди дорог, ведущих только в лес,
жизнь отступает от самой себя
и смотрит с изумлением на формы,
шумящие вокруг. И корни
вцепляются в сапог, сопя,
и гаснут все огни в селе.
И вот бреду я по ничьей земле
и у Небытия прошу аренду,
и ветер рвет из рук моих тепло,
и плещет надо мной водой дупло,
и скручивает грязь тропинки ленту.
VIII
Да, здесь как будто вправду нет меня,
я где-то в стороне, за бортом.
Топорщится и лезет вверх стерня,
как волосы на теле мертвом,
и над гнездом, в траве простертом,
вскипает муравьев возня.
Природа расправляется с былым,
как водится. Но лик ее при этом --
пусть залитый закатным светом --
невольно делается злым.
И всею пятернею чувств -- пятью --
отталкиваюсь я от леса:
нет, Господи! в глазах завеса,
и я не превращусь в судью.
А если на беду свою
я все-таки с собой не слажу,
ты, Боже, отруби ладонь мою,
как финн за кражу.
IX
Друг Полидевк, тут все слилось в пятно.
Из уст моих не вырвется стенанье.
Вот я стою в распахнутом пальто,
и мир течет в глаза сквозь решето,
сквозь решето непониманья.
Я глуховат. Я, Боже, слеповат.
Не слышу слов, и ровно в двадцать ватт
горит луна. Пусть так. По небесам
я курс не проложу меж звезд и капель.
Пусть эхо тут разносит по лесам
не песнь, а кашель.
X
Сентябрь. Ночь. Все общество -- свеча.
Но тень еще глядит из-за плеча
в мои листы и роется в корнях
оборванных. И призрак твой в сенях
шуршит и булькает водою
и улыбается звездою
в распахнутых рывком дверях.
Темнеет надо мною свет.
Вода затягивает след.
XI
Да, сердце рвется все сильней к тебе,
и оттого оно -- все дальше.
И в голосе моем все больше фальши.
Но ты ее сочти за долг судьбе,
за долг судьбе, не требующей крови
и ранящей иглой тупой.
А если ты улыбку ждешь -- постой!
Я улыбнусь. Улыбка над собой
могильной долговечней кровли
и легче дыма над печной трубой.
XII
Эвтерпа, ты? Куда зашел я, а?
И что здесь подо мной: вода? трава?
отросток лиры вересковой,
изогнутый такой подковой,
что счастье чудится,
такой, что, может быть,
как перейти на иноходь с галопа
так быстро и дыхания не сбить,
не ведаешь ни ты, ни Каллиопа.
I
Во вторник начался сентябрь.
Дождь лил всю ночь.
Все птицы улетели прочь.
Лишь я так одинок и храбр,
что даже не смотрел им вслед.
Пустынный небосвод разрушен,
дождь стягивает просвет.
Мне юг не нужен.
II
Тут, захороненный живьем,
я в сумерках брожу жнивьем.
Сапог мой разрывает поле,
бушует надо мной четверг,
но срезанные стебли лезут вверх,
почти не ощущая боли.
И прутья верб,
вонзая розоватый мыс
в болото, где снята охрана,
бормочут, опрокидывая вниз
гнездо жулана.
III
Стучи и хлюпай, пузырись, шурши.
Я шаг свой не убыстрю.
Известную тебе лишь искру
гаси, туши.
Замерзшую ладонь прижав к бедру,
бреду я от бугра к бугру,
без памяти, с одним каким-то звуком,
подошвой по камням стучу.
Склоняясь к темному ручью,
гляжу с испугом.
IV
Что ж, пусть легла бессмысленности тень
в моих глазах, и пусть впиталась сырость
мне в бороду, и кепка -- набекрень --
венчая этот сумрак, отразилась
как та черта, которую душе
не перейти --
я не стремлюсь уже
за козырек, за пуговку, за ворот,
за свой сапог, за свой рукав.
Лишь сердце вдруг забьется, отыскав,
что где-то я пропорот: холод
трясет его, мне в грудь попав.
V
Бормочет предо мной вода,
и тянется мороз в прореху рта.
Иначе и не вымолвить: чем может
быть не лицо, а место, где обрыв
произошел?
И смех мой крив
и сумрачную гать тревожит.
И крошит темноту дождя порыв.
И образ мой второй, как человек,
бежит от красноватых век,
подскакивает на волне
под соснами, потом под ивняками,
мешается с другими двойниками,
как никогда не затеряться мне.
VI
Стучи и хлюпай, жуй подгнивший мост.
Пусть хляби, окружив погост,
высасывают краску крестовины.
Но даже этак кончиком травы
болоту не прибавить синевы...
Топчи овины,
бушуй среди густой еще листвы,
вторгайся по корням в глубины!
И там, в земле, как здесь, в моей груди
всех призраков и мертвецов буди,
и пусть они бегут, срезая угол,
по жниву к опустевшим деревням
и машут налетевшим дням,
как шляпы пу'гал!
VII
Здесь на холмах, среди пустых небес,
среди дорог, ведущих только в лес,
жизнь отступает от самой себя
и смотрит с изумлением на формы,
шумящие вокруг. И корни
вцепляются в сапог, сопя,
и гаснут все огни в селе.
И вот бреду я по ничьей земле
и у Небытия прошу аренду,
и ветер рвет из рук моих тепло,
и плещет надо мной водой дупло,
и скручивает грязь тропинки ленту.
VIII
Да, здесь как будто вправду нет меня,
я где-то в стороне, за бортом.
Топорщится и лезет вверх стерня,
как волосы на теле мертвом,
и над гнездом, в траве простертом,
вскипает муравьев возня.
Природа расправляется с былым,
как водится. Но лик ее при этом --
пусть залитый закатным светом --
невольно делается злым.
И всею пятернею чувств -- пятью --
отталкиваюсь я от леса:
нет, Господи! в глазах завеса,
и я не превращусь в судью.
А если на беду свою
я все-таки с собой не слажу,
ты, Боже, отруби ладонь мою,
как финн за кражу.
IX
Друг Полидевк, тут все слилось в пятно.
Из уст моих не вырвется стенанье.
Вот я стою в распахнутом пальто,
и мир течет в глаза сквозь решето,
сквозь решето непониманья.
Я глуховат. Я, Боже, слеповат.
Не слышу слов, и ровно в двадцать ватт
горит луна. Пусть так. По небесам
я курс не проложу меж звезд и капель.
Пусть эхо тут разносит по лесам
не песнь, а кашель.
X
Сентябрь. Ночь. Все общество -- свеча.
Но тень еще глядит из-за плеча
в мои листы и роется в корнях
оборванных. И призрак твой в сенях
шуршит и булькает водою
и улыбается звездою
в распахнутых рывком дверях.
Темнеет надо мною свет.
Вода затягивает след.
XI
Да, сердце рвется все сильней к тебе,
и оттого оно -- все дальше.
И в голосе моем все больше фальши.
Но ты ее сочти за долг судьбе,
за долг судьбе, не требующей крови
и ранящей иглой тупой.
А если ты улыбку ждешь -- постой!
Я улыбнусь. Улыбка над собой
могильной долговечней кровли
и легче дыма над печной трубой.
XII
Эвтерпа, ты? Куда зашел я, а?
И что здесь подо мной: вода? трава?
отросток лиры вересковой,
изогнутый такой подковой,
что счастье чудится,
такой, что, может быть,
как перейти на иноходь с галопа
так быстро и дыхания не сбить,
не ведаешь ни ты, ни Каллиопа.